Война за Мирион
Начало свитка
Вошел строкой, а вышел песней.
Родился светом, умер тьмой.
Упал рекой, а выпал снегом.
Пал на колени пред тобой.
Сказал, что чувствовал, что видел,
Как небом разбудил глаза,
Куда ходил, зачем что сделал,
Где на траве блестит роса.
Вернувшись утром — ночью в путь,
Промолвил: вскоре буду дома!
Связать куски своей судьбы,
Достичь конца, времен излома.
Легенда о странных народах и Война за Мирион
(из записей Дамарона, мага Круга Огня)
Вступление
Люди не помнят того, что хранят о минувших днях лишь легенды и камни под нашими ногами. А помнят они многое… они помнят практически все.
Я услышал эту притчу, легенду, сказ, как это не назови, все равно ни одно слово не сможет отразить всего моего ужаса перед тем, что грозит нам, перед тем, что случилось многие луны назад.
Давным-давно, еще до того, как время стало называться временем, а лишь луна [здесь имеется в виду отрывок из книги Слова Богов, а именно 4-го тома о низвержении солнца Бельджаром; прим. ред.] освещала эту благословенную землю: они раскрыли свои глаза и окинули просторы своим странным взглядом. В этом взгляде смешался неподдельный интерес и тайная тревога, тревога о том, что миропорядок нарушен: они слышали плач деревьев и мольбы травы хотя бы об одном лучике солнца…
Народ Миртаны никогда не встречал этих существ и вряд ли когда-нибудь встретит их, но вот, что я нашел в одном из древних изданий Поэзии Миртаны:
Денар эйнихь, дразире дрекка
Эльвин эйнихь аара олен
Грэди-ди-дрейдирин брегка
Эйленар фира-ит-эллон холе
Бредер ар альзи гресса
Даге-ди-мюрс виддаге
Анализируя это стихотворение, я пришел к выводу, что это цитата из эпической саги о тайном народе эльфов, именно эльфов. Мой читатель, ты можешь подумать, что Дамарон выжил из ума, но это не так. Я и сам до этой минуты полагал, что эльфы — не более, чем выдумка старых кухарок, которые поют детишкам веселые песни о странных существах с зелеными птичьими глазами и заостренными ушами. Все это по-настоящему чепуха по сравнению с тем, что мне открылось в найденных мною манускриптах на древнем эльфийском наречии. Даже сам язык эльфы обозначили рунами как: Эйлен — Aehlen, что означает скорбный, напевный, наполненный безысходностью.
Отрывок, приведенный мной, я перевел таким образом:
Горы хранят нас, реки краснеют от крови,
Белоснежные пики, мы запомним их такими,
Врата павших открыты —
Эльфы собираются в последний поход.
Форт на Багровом Холме —
Станет нашим последним приютом
Далее я изложу историю эльфов по манускриптам и свиткам, которые мне удалось разыскать в библиотеках и архивах Миртаны, Варанта, Хракэ, Роиса, Дагды и в пещерах Дроэды.
На заре времен, когда этот мир еще не проснулся от сна, Иннос бродил по лесу и размышлял, как еще украсить можно его. Он бросал взгляд на траву, и в траве послышался стрекот кузнечика, он касался ладонью цветка, и на цветке появлялась бабочка, он помыслил музыку, и в ветвях буков запели маленькие веселые скворцы. Мир оживал, но тут взгляд Инноса привлек какой-то странный предмет под корневищем огромного вяза. Он наклонился и шепнул: Что это такое? Гул и ветер наполнил лес, и земля содрогнулась от гласа отца богов. Я эльф, ответил грустный голос, и на свет показалось странное изможденное на первый взгляд, худое двуногое существо в серо-зеленом балахоне. Кто ты? И что ты здесь делаешь, мой любезный друг? — озадачился Иннос. Ты творение не моей сути, я не измышлял тебя, так чьих же ты рук творение, отвечай? — Иннос нахмурился. Существо приподнялось с колен и, вытянувшись в полный рост, ответствовало: Ты просто забыл, я эльф — я часть тебя, я порождение твоих надежд, я вижу, что уготовлено мне и тем, кто придет за мной, я помню мириады миров, я олицетворение Мордрага. И ты создал меня, разве не ты хотел, чтобы в этом мире была музыка? Я есть музыка, разве не ты хотел, чтобы была в этом мире доброта и нежность? Я — суть нежности и доброты, хранитель леса, его ребенок и кормилец с душою птицы и бабочки, с лепестками цветов вместо рук, с лесными озерами вместо глаз, с покрывалом из листьев вместо сердца, с водою родника вместо голоса, туманом вместо дыхания. Ты выдумал меня и всех остальных.
Иннос привстал и хотел, было, что-то ответить, но из зарослей кустов и из листьев ветвей деревьев показались такие же бледные лица с изумрудно-зелеными глазами с вертикальным птичьим зрачком и немного заостренными ушами. Иннос улыбнулся и сказал: Да будет так! Эльфы так эльфы. Я же назову вас странным народом. А тебя, мой друг, я нареку — Эмлин, что означает хранитель, стереги же мои леса от беды и оберегай моих детей.
Кроме этой легенды об эльфах, нам мало, что известно. Вероятно, лишь один из мудрых мог бы рассказать подробнее об этом странном народе, но, к сожалению, верховный маг круга огня мастер Ксардас отошел от святого пламени господа нашего Инноса и предался нечестивым исследованиям нежити. Хотя я могу упомянуть, что эльфы обитали в горах рудниковой долины, и одно время там даже был их город Сэлирис (тот самый форт на Багровом холме, указанный в стихотворении), но после так называемой войны за Тиморизин, что вокруг Хориниса, город-крепость Сэлирис был разгромлен и сожжен до основания орками. Даже восстановленный через 260 лет форт на Багровом холме долго не простоял и был вторично взят и разрушен орками.
Приложе[ние к повествованию об эльфийс]ком народе
В 212 году по летосчислению Юзгара огромное войско орков высадилась на острове и сожгла Харкенес, множество беженцев поспешило укрыться сначала в рудниковой долине, а затем перейти горный перевал и найти приют за стенами Хориниса. Возглавлял войско орков верховный царь пяти племен Шугдар и его верховный шаман Азраг-шак. Высадившись у северной оконечности острова, орки быстро сожгли дозорные заставы герцога Тиморизина Симбуса Кара и продвинулись вглубь его земель. Как ни странно неприступная горная цитадель Харкенес, окруженная с трех сторон величавыми скалами, а с четвертой стороны бездонной пропастью, и имея подъемный железный мост, была взята уже через пять дней после начала осады. И дело не в том, что защитников было 200 бойцов, а орков около 3,000 тысяч — ведь в Харкенесе были огромные глубокие погреба, в стародавние времена гномы выкопали их по просьбе Альфура, владыки Тиморизина. И еды и пресной воды в крепости было с избытком, но по какой-то неведомой причине, Харкенес пал, и что более удивительно — орки дали возможность горожанам бежать, чего не было ни в прошлом и не будет до скончания времен. Загадка и какое-то странное дурное предчувствие владеет моей душой.
И вот уже к месяцу Инноса Великолепного, то есть точно в день весеннего равноденствия, орки заполонили рудниковую долину. К Старой шахте орки не пошли, ибо опасались гномов, ведь там еще за 500 лет до появления людей-рудокопов жили гномы, и как раз в глубине этой шахты была столица гномьего государства — Древдаген («город стойкости»). В итоге Азраг-шак отобрал 2,500 тысячи лучших орков и осадил форт на Багровом холме и Горный форт графа Западных полей Бродегара V. А Шугдар в тоже время сжег монастырь магов Огня, что к северу от Горного форта, и приказал там возвести статуи орков-воинов, предав, таким образом, место Инноса лучезарного осквернению.
Осада форта на Багровом холме ни к чему не приводила, так как гномы помогали Бродегару и Хильдэльву защищать их крепости, обеспечивая им боеприпасы и провиант, а также ремонтируя повреждения в укреплениях союзников. Воду перекрыть оркам не удалось, уж слишком могуча была Амира, текущая у подножия Горного форта.
Шугдар, недовольный ходом осады, приказал Азраг-шаку оставить только тысячу воинов, а остальных вести к нему на соединение на горном перевале. Прознав про намерения орков с помощью лазутчиков и мнимых перебежчиков, а настоящих в лагере орков было куда больше в те стародавние времена, Бродегар и Хильдэльв попытались опередить Шугдара. 200 горцев Бродегара и 100 ратников эльфов по туннелям гномов прошли к заброшенной шахте (даже в те времена она уже считалась заброшенной! Прим. ред.) и поспешили в Хоринис. Отряд в 70 гномов завалил проход и устроил засаду в узком ущелье по выходу из долины.
Спустя буквально несколько дней весть о вторжении орков достигла слуха герцога Тиморизина Симбуса Кара, который обратился к государю Лихару II за помощью. Лихар ответил, что выделить сможет не больше 500 воинов, так как войска Шугдара осадили и Хиллор, столицу Ведлака (Миртаны до переименования; Прим. ред.). Герцог Симбус принял этот удар стойко, в его распоряжении было 400 солдат в Хоринисе и дружины его вассалов в Тиморизине: 150 копейщиков графа Аниба Вальдфрида, который владел горным храмовым поселением; 100 охотников-стрелков графа Лазаря Зигбурга, владетеля поместий к востоку от Хориниса; те самые 200 горцев Бродегара, графа Западных полей; и 180 ратников барона Дитмара Укара (кстати, и поныне живут два его наследника: Секоб Укара-Ледар и Онар Укара). Так что, не надеясь на помощь эльфов или гномов, Симбус сумел созвать около полутора тысяч воинов против как минимум десяти тысяч орков, рвущихся уже через перевал. Собрать быстро войска Симбус не успевал, а потому он оставил паладина Утара Сераниса встречать помощь короля в Хоринисе, а сам с дружиной выступил на соединение к Укаре. Зигбург и Вальдфрид должны были быть позже, при этом Вальдфриду надлежало устроить засады и расставить дозоры у перевала для слежения за темпом перемещения врага, маги Огня и Воды с помощью заклятий должны были наблюдать за орками и мгновенно доносить обо всем Симбусу, герцогу Тиморизина.
Так и было.
8 дней спустя, 28 числа Инноса Великолепного, Шугдар вошел в ущелье, где гномы Кенельма уже поджидали эту нечисть. Что там произошло не мне судить и рассказывать, никто вам не скажет о том, что произошло, но точно мне известно, что ни один гном и сам шаман Азраг-шак не вышли оттуда. И даже после этой войны в течение десяти лет боялись туда ходить даже самый бесстрашные следопыты. Шугдар и новый шаман Кхумсар-шак прошли перевал только через три дня, хотя раньше этот переход занимал от силы одни сутки. В ярости Шугдар сжег все близлежащие поместья, он приказал выжечь даже траву под ногами. По выходу из ущелья Шугдару донесли о передвижении людей, и он сразу догадался, что самое верное тактическое решение — это напасть на Хоринис и не дать соединиться Симбусу с Серанисом и королевскими паладинами. И вот на рассвете 2 дня месяца Священного животного (как известно священным животным в местах Тиморизина является овца, о чем есть упоминания даже в монастыре магов Огня Прим. ред.) армия Шугдара перекрыла долину — владения баронов Укара, к тому времени она была перегорожена неким частоколом или изгородью и опять-таки неким подобием сторожевых башен. За этим жалким подобием крепостных стен укрылись герцог Симбус, барон Дитмар Укара и его сын Азуб, графы Аниб и Лазарь, а также объединенный горско-эльфийский отряд под командованием эльфа Эйдура по прозвищу Кастир (Последний).
Орки, на мой взгляд, даже не задержались у стены и уже на следующий день прорвались сквозь хилые укрепления, круша все на своем пути. Приказ Шугдара был прост — даже животные не должны остаться в живых… Тем временем осознав, что в открытом поле они не выстоят, Симбус и Укара разделили своих людей и отвели своих воинов к старому кладбищу, что на севере владений Укара, а часть же осталась держать оборону у моста.
Кхумсар-шак осадил Хоринис и с помощью старой системы канализации смог открыть ворота Хориниса; несколько лазутчиков вошли ночью в город и, перебив охрану у восточных ворот, впустили основные силы орков. В городе началась резня, паладины из верхней части города разместили горожан у себя и забаррикадировались, часть королевских паладинов высадились на пирсе и, сняв пушки с кораблей устроили небольшую импровизированную фортификацию в портовой части города. Сам корабль паладинов открыл стрельбу по ремесленной улице и храмовой площади. В казармах была просто бойня, ополченцы сонные выбегали из бараков и падали под градом стрел и дротиков, орки карабкались по стенам и лезли по лестнице, комендант города выдал оружие заключенным и велел им драться и искупить вину, постояв за свою честь с оружием в руках. Часть заключенных даже было, прорвалась у западной лестницы, но залп орудий корабля и фатальная ошибка наводчиков уничтожила и самих преступников и орков, пытавшихся пробиться с боем в сторону казарм. К полудню казармы пали, всех оставшихся в живых защитников орки обезглавили, а головы своих жертв начали пращами забрасывать во внутреннюю крепость.
Ночью, тот же маневр провели теперь уже паладины, на нескольких шлюпках они высадились на берег и, пройдя по канализации, очутились на торговой площади и устроили там небольшую стычку, орки подумали о том, что люди хитростью прорвались сквозь их оцепление из портовой части города, бросились назад в город. Утар Серанис понял задумку генерала Кронкеля и вывел своих тяжелых паладинов из внутренней крепости. Кронкель, дав последний залп из орудий по району казарм и торговой площади, повел своих воинов вглубь города. Кхумсар-шак был вынужден бежать, его отряд, зажатый в тиски, сражался до последнего, изнывая от ран и истекая черной злобой и бессилием. Утар, помня, что сотворили орки с ополченцами, приказал пленных не брать (хотя стоит отметить, что все-таки двух орков взяли в плен да получения сведений об основной армии Шугдара), а головы павших орков отрубить и на колах выставит вокруг Хориниса.
Не расхолаживаясь, падины Кронкеля и Утара двинулись в путь на выручку войскам герцога Симбуса. В это время Шугдар штурмовал мост и старое кладбище. Все действие разворачивалось в двух районах владений Укара: на мосту основные силы барона и герцога Тиморизина сдерживали натиск отступающих воинов Кхумсар-шака, (Как оказалось шаман перехитрил всех и, выбив паладинов верхнюю часть города, он предусмотрительно вывел половину своих орков за пределы города, видимо, не желая грабежей и погромов. Кто знает, возможно, Шугдар хотел сделать Хоринис своей новой ставкой на случай поражения у стен Хиллора.) причем этот натиск проходил со всех сторон, часть орков под командованием Шихи наступала со стороны перевала в Рудную долину, Кхумсар-шак шел в обход моста, намереваясь ударить с тыла и соединиться с Шихи, а Вайгар бросил своих элитных орков прямо в лоб ратникам Укары. И уже пали от орочьих тесаков и ятаганов меченосец герцога барон Азуб Укара и граф Аниб Вальдфрид. В тоже время сам Шугдар, спустившись по узким горным тропам прямо в сердце владений барона и разрушив все хилые башенки и сторожевые вышки, встретившиеся ему на пути, разделил свои войска на 3 части: сам он с основной массой воинов попытался блокировать и окружить горцев и эльфов у северного кладбища (где нынче стоит усадьба Секоба Прим. ред.), вторая часть орков во главе с его сыном Колгримом взобрались по скалам наверх, таким образом, получив обзор сверху и начав расстреливать из арбалетов обороняющихся, третья же часть оркских воинов вместе с младшим шаманом Тергуром разорила поместье барона и под чистую вырезала всех его обитателей.
Вскоре все эльфы сложили свои головы у северного поместья Укара, ибо так сильна была их ненависть к оркам, что стремились они быть везде первыми в сражении. Орки, прочувствовав момент, обошли оборонявшихся с тыла и начали с горы сбрасывать на них огромные камни, это вступил в бой Колгрим (из которых потом героям вытесали надгробия Прим. ред.), и очень многие пали именно тогда.
Среди павших к тому часу был и герцог Симбус Кар по прозвищу Свободный. Его тяжелораненого орки сбросили с моста. Барон Дитмар Укара и граф Лазарь укрылись в пещерах к западу от моста, но тут кольцо замкнулось, так как орки выведали, что был выход на севере в одной из больших пещер, и заняли этот проход, уничтожив имеющийся там отряд егерей. До вечера сражались люди и орки, когда же начало смеркаться, Шугдар, уничтоживший вместе с сыном Колгримом последние очаги сопротивления горцев и эльфов, приказал обложить пещеры сеном, найденным в амбарах поместья и запалить его, надеясь если не сжечь людей, то хотя бы выкурить их оттуда. До утра горело сено, и ждали орки верного часа, а с рассветом, бросились в пещеры…
С тыла же им ударили 500 паладинов Кронкеля и 150 тяжелых ополченцев и паладинов Утара Сераниса. Они с невероятной легкостью преодолели ряды отборных орков Вайгара, причем сам Вайгар со своими телохранителями в течение часа удерживал подступы к мосту, но, не дождавшись помощи от Шугдара, пал, изрубленный разъяренными паладинами. Серанис довольно быстро пробился к пещерам и занял круговую оборону в районе основной пещеры. Граф Лазарь вывел последних защитников и барона Укару, который вот-вот должен был испустить дух, ибо сему старцу было ровно 100 лет от рождения, и непомерны были его страдания и раны.
К вечеру того же дня паладины отступили в Хоринис, по пути потеряв около 60 рыцарей, которые утонули при переправе через озеро. (Не удивляйся читатель сему факту, паладины нанесли сокрушительный удар оркам, но силы были невероятно неравны, и в ответной контратаке Шугдар и Шихи сумели расчленить войска паладинов так, что личная гвардия Кронкеля и он сам (всего около 80 паладинов) были оттеснены в сторону озера частями Колгрима и Шихи. Им удалось устоять и даже несколько отбросить наседающих орков, но с другого берега озера на них напал отряд рейдеров Тергура. И хотя рейдеры были сметены рядами паладинов-гвардейцев, а сам Тергур лишился в тот день левой руки, паладины были вынуждены спешно разворачивать боевой порядок против воинов Шихи, что сделать по колено, а местами и по пояс в воде было весьма трудно! Потеряв добрую половину своих гвардейцев, отягченных своими тяжелыми латами и двуручными мечами, генерал Кронкель приказал трубить отход, но Шихи заранее просчитал и такой ход событий и выставил своих орков и по всем берегам озера. Около 60 паладинов пали, прорываясь вместе с Кронкелем. К Хоринису пробилось всего около 15 рыцарей, остальные пали в стычках с мелкими дозорными группами орков, которые наводнили весь Тиморизин.) Граф Лазарь и Утар Серанис пали у моста, барон Укара представился еще пополудни; Кронкель погиб, прикрывая отступление паладинов.
Эламар и Мирион Алькантир (Песня покаяния защитников Мириона)
(Мирион — Тиморизин пер. с эльфск.)
Казалось, наша сила будет вечной,
Но ночь сегодня слышит
Лишь слова о ней.
Слова о днях давно минувших,
Что живы в мечтах и желаниях наших.
Единство расколото было тогда
И проклят навеки дух братства.
Слышит ночь слова о несбыточном,
О том, что ушло и чего не вернуть.
***
Хумилэ и Мирион Марилоки (Походная песня защитника Мириона)
(Мангудая — воин-лучник пер. с эльфск.)
А когда чужеземные орды
Свои дикие стрелы пустят,
Я поймаю железо гордых
И расплавлю в собственной грусти.
И в закате ночей безликих
Я в безумии вырву чресла,
Брошусь с гор на стальные пики —
На земле не найти мне места.
И в застывших зрачках мангудая
Мне почудятся хмурые степи:
Серебристый ковыль, волчьи стаи
И волков безобразные дети.
Вот тогда я пойму, возможно,
Песни странных владетелей неба,
Тех, кто вынул сабли из ножен,
Чтобы смерть принять до рассвета,
До зарницы тоски и скуки
Всех кочевников и поэтов,
До того, как сломал я руки
В поединке с неистовым ветром.
Разгромив и разорив окрестности, Шугдар вернулся в рудниковую долину и осадил форт на Багровом холме.
***
После победоносного броска паладинов из Хориниса в Хоринис вернулось около 400 паладинов и 23 ратника барона Укары. Принявший на себя командование после смерти Кронкеля и Сераниса Гэвин Валльянт, старший паладин гвардии Кронкеля, на первом же собрании лидеров города обозначил самые призрачные перспективы выживания, как города, так и его населения и армии, если Шугдар бросит свои войска на штурм или даже осаду Хориниса. Поэтому командование обороной города он принял на себя, что вызвало прямое негодование наместника города Лейлора и главного судьи города Могфора, которые с самого начала предложили немедленную эвакуацию жителей.
Валльянт заметил, что если сдать Хоринис сейчас, то орки без труда приступом возьмут форт графа Бродегара, и тогда можно спокойно будет забыть о руде из Хориниса, так как сил и средств у короля на десантную операцию в ближайшем будущем не предвидится, а на ведение обороны Хиллора требуется огромное количество руды, которое не может поставить даже Нордмар, тем более, что пираты Южных островов всячески вредят торговым судам Нордмара. Относительно же эвакуации граждан Хориниса паладин сказал, что в такой трудный час даже женщины и старики должны взять оружие в руки и с оружием в руках защищать себя, бегство — же самое трусливейшее из всех помыслов.
На следующий день на всех трапах к кораблям появились стражники.
Валльянт разделил город на кварталы обороны, которыми руководил кто-либо из ополченцев или паладинов в зависимости от того, кто лучше из них знал местность и стратегию обороны. Восточные ворота и торговую площадь на себя взял лично Валльянт, его штаб разместился в гостинице. Южные ворота и площадь ремесленников были переданы паладину Халину, Стефен и набранный им отряд взяли под свою ответственность храмовую площадь и площадь казней. Вновь созванное ополчение было поручено графу Хоггару, который закрепился в казармах. Верхний город должны были защищать наместник Хориниса и судья Могфор, портовый Хоринис — моряки Слея, дальний пирс — морские охотники и рыбаки капитана Терье.
По утру следующего дня паладины и набранное из горожан ополчение выслало к стенам города ремонтные бригады, которые должны были осмотреть укрепления Хориниса и зацементировать сколы, трещины и разломы в крепостной стене. Часть рабочих под руководством капитана Терье занялась углублением оборонного рва. На все про все — Валльянт да рабочим один день, к полудню мужчин сменили женщины и старики, дети до самой ночи по округе собирали на телеги крупные камни и везли их в город на крепостные стены. Пивовары и конопатчики из портовой части города сутки напролет варили большие чаны со смолой. Ополченцы под руководством Стефена и в сопровождении местных «знатоков», по большей части жуликов и карманников, исследовали лабиринт канализации на предмет лазеек и потайных ходов, которые надлежало замуровать или завалить. В портовой части города Слей руководил возведением мощных укреплений на набережной на тот случай, если придется оставить центральную часть города, люди должны были отойти сюда под прикрытие довольно внушительной кирпичной стены, в зубчатых бойницах которой грозно посверкивали жерла корабельных орудий. — Работа кипела.
Тем временем со всех окружных подворий в город стекались вереницы крестьян и прочего народа, который обитал в лесах, как то охотники, травники и лесничие. Так как беженцев и просто жителей города все же было много, перед паладинами встала мрачная проблема возможного голода. Еда изымалась у всех у бедных и богатых, у знатных и безродных, каждый, кто не отдавал продовольствие добровольно и тем паче пытался укрыть его, немедленно арестовывался и отправлялся в рабские камеры на галеры в порту, в кандалы на хлеб и воду. Трактиры центральной части города и внутреннего квартала представляли собой большие амбары, куда свозилось и сносилось все, что годилось в питье или еду. Походный госпиталь был развернут в казармах, теперь больше напоминавших отдельный замок, лестница к казармам была разобрана по камням, которые перенесли на городские крепостные стены. Вместо нее местные мастеровые из порта соорудили несколько лифтов работавших на рычагах и лебедках для перевозки раненных и солдат. На стенах казарм появились свежевылепленные домики крепостных зубцов, в которых ими же были сооружены бойницы для арбалетчиков, помимо этого сюда же доставили пушки с галеры «Ураган». Дело в том, что «Ураган» был оснащен новыми дальнобойными орудиями нового образца, которые поставлялись из Нордмара, где они себя уже зарекомендовали в морских боях с Варантом. Так что по разумению Стефена, установив дальнобойные морские орудия на стенах казармы, можно было простреливать весь город за исключением верхнего квартала, а также прилежащую к Восточным воротам лесную территорию.
На второй день в Южные ворота постучалась семья знатного помещика Атти, который привел не только своих домочадцев, но также сообразил пригнать свое огромное стадо овец, которое его пастухи прятали в лощине неподалеку от старого горного водопада. Но решение одной проблемы всегда порождает появление кучи новых, так и в этом случае. Большое стадо овец — конечно, хорошо, но вопрос, где их держать и чем их кормить — озадачили Лейлора. Благо выход был найден и довольно занимательный — овец согнали на корабли в трюмы, а траву, которая с избытком росла в низине у казарм и в саду в верхней части города, которую наместник города несколько месяцев до того строго настрого запретил подстригать и рвать, забрасывали им через палубные решетки.
Спустя пару дней город был более или менее готов к длительной осаде. Единственное, что омрачило защитников города в эти дни, была смерть портового смотрителя Тьюина, который умер, будучи придавленный камнями от разобранной лестницы казармы.
И в то время пока Хоринис готовился принять последний бой, за многие километры от побережья, в Рудной долине на Багровом холме Хильдэльв и Бродегар держали совет. Войска Шадраака осаждали Сэлирис, горный форт эльфов, уже более недели и преимущество в силе было на стороне орков, так как помимо орков в их рядах появилось множество перебежчиков из бывших рудокопов графа Бродегара, а также просто всякого сброда, который шатался по округе. Из них Шадраак сформировал целый батальон, роты в котором возглавили самые свирепые воины из его окружения, сам же батальон целиком возглавил один из родственников Шугдара Баругг. Так вот дела обстояли из рук вон плохо, с каждым днем натиск орков на холмовые укрепления усиливался, а сдерживать их было нечем да и некем. Ряды защитников быстро редели — во-первых, пришлось отослать 300 человек во главе с Эйдуром на помощь герцогу Тиморизина, ни Эйдур, ни герцог не давали о себе знать уже в течение недели; во-вторых, орки по измышлению кого-то из перебежчиков приняли на вооружение новую осадную тактику, а именно они вырубили близлежащие деревца у подножья холма и из них, натесав досок с помощью перебежчиков-людей, сколотили большие деревянные щиты с небольшой горизонтальной прорезью в верхней части, затем эти щиты укрепили на ведущей оси, на которую прикрепили колеса — таким образом, получилось некое подобие штурмового приспособления. За этим щитом могли скрываться от эльфийских стрел до 10 орков одновременно, не неся никаких потерь, и даже более того, закрепленные в прорези тяжелые армейские арбалеты позволяли вести точный и смертоносный огонь в ответ. Стрелы, выпущенные из таких арбалетов, пробивали любые доспехи и латы, а одежда большинства эльфов не имела даже защитных пластин, и потому эти стрелы несли просто непоправимый ущерб. Они глубоко входили в тело раненного, практически по самое оперение, а так как кто-то надоумил орков насаживать на них наконечники с зазубринами, вытащить такие стрелы без причинения боли и углубления раны было невозможно, поперечные зазубрины и зубцы разрывали плоть, причиняя невыносимые страдания жертве. Потому эльфийские потери от них в первые дни были просто огромны, причем потери в убитых были не просто большие, а колоссальные. Из 2,5 тысяч защитников обоих фортов графа Бродегара и Хильдэльва, (Надо к тому же отметить, что у реки в то время стоял довольно крупный замок, бывшая резиденция графа Западных полей, окруженный 10 сторожевыми башнями. Так вот в первые дни оркского нашествия башни были сожжены, а сам замок был взят приступом, часть защитников укрылась в главной башне и в казармах на втором этаже, куда орки долго не могли пробиться. После того как Шугдар прибыл к замку, он приказал казармы обрушить из больших катапульт, а главную башню сжечь, обложив ветками и сеном. В итоге действительно казармы обрушили, похоронив под руинами всех бывших там защитников, а что же касается главной башни, то пока орки возились с материалом для костра у ее подножия, тамошним рыцарям удалось по специальному подземному ходу выйти из замка к реке, откуда они поспешили добраться до Багрового холма. Так что орки сжигали уже пустую башню, что привело в неописуемую ярость Азраг-шака.) к концу недели оставалось около полутора тысяч живых мужчин и около 400 женщин, но из них около сотни женщин и трехсот мужчин были ранены и не могли нести какую бы то ни было воинскую службу.
После разгрома основных сил герцога Тиморизина Симбуса Кара Шугдар разделил вновь свое войско на две части большая часть его воинов, около двух тысяч воинов под командованием опытного Шихи, который хорошо знал обычаи и нравы людей, ибо провел свыше двух десятилетий в качестве раба в рудниках Нордмара, направилась к стенам Хориниса, но направилась не спеша. Шихи созвал всех следопытов со всех уголков этой части острова и приказал им в трех — четырехдневный срок обеспечить для войска провиант, часть его солдат отправилась на сбор дров и охоту на волков, из которых предполагалось пошить палатки и юрты для осаждающих крепость орков. На подготовку к осаде Шихи пришлось потратить около 4 дней. Вторая же часть войска около двухсот орков вместе с самим Шугдаром возвратилась в Рудную долину, предварительно опустошив крестьянские дворы неподалеку от перевала. Прибыв в Рудную долину, Шугдар сменил на посту начальника осады Шадраака, который незамедлительно убыл в сторону разрушенного Харкенеса, куда по распоряжению Шугдара должен был прибыть второй флот галер орков, что сулило поддержку в размере еще до двух тысяч отборных бойцов. Также Шугдар приказал Шадрааку передать его личный приказ: после высадки десанта попытаться блокировать Хоринис с моря и если будет возможно попытаться атаковать его гавань. Капитан Гатлак-пак должен был руководить этой частью плана Шугдара.
Вернемся же, мой друг, к повествованию о битве за Багровый холм. Более трех дней потратил и Шугдар на подготовку решительного боя за Сэлирис и горный форт Бродегара. Как ты знаешь, географическое положение этой местности предполагало, что в принципе все защитники должны были находиться в Сэлирисе (см. карту Телфера Мудрого), так как горный форт Бродегара был сам по себе неприступен, и лишь навесной мост исстари соединял его с Сэлирисом. И вот Шугдар, вызвавший к себе орков-храмовников из древнего поселения за холмом, и разузнавший об этой особенности Багрового холма решил действовать в нескольких направлениях. Часть орков вместе с его сыном Колгримом отправилась к разгромленному замку, где они разбили мастерские осадных машин. Предполагалось, что они соберут с десяток больших катапульт, пока люди из перебежчиков и просто орки рудокопы, частью пришедшие с Шугдаром, частью освобожденные из людских шахт заготовляли для них камни. Помимо этого мастеровые должны были соорудить сборные мосты, которые можно было бы быстро перебрасывать через небольшие пропасти. Кхумсар-шак должен был разведать окрестности Старой шахты и попытаться любым способом прервать каналы помощи осажденным на холме со стороны местных гномов. Тогда как Тергур Однорукий, вновь набравший следопытов и рейдеров, отправился на поиски хоть какого-нибудь тайного прохода к горному форту.
6 дня месяца Священного животного в Рудной долине показались копья с черепами с красной начертанной на них звездой. В долину вошли воины Шадраака. Гонцы Шугдара не замедлили объявиться у его походной палатки с новым приказом. Тысяча орков должны была идти на соединение с войсками Шугдара, а другая же тысяча орков должна была объединиться с батальоном Баругга у входа в Старую шахту, которую надлежало отчистить от гномов, используя сведения Кхумсар-шака. А сведения были таковы: гномы, самонадеянно уповая на то, что орки побоятся близко подойти ко входу в Хадди-серх’ашнерг (Старую шахту), не удосужились даже выставить сторожевые дозоры. Работа же внутри шахты действительно кипела. Гномы собирали строительные материалы для Сэлириса, готовили еду, варили пиво, ковали оружие и собирали местные подземные целебные травы. Часть рудокопов обустраивала туннель в сторону Багрового холма. Атака была молниеносной и неожиданной. В час Гамхи (Справка авт.: час Гамхи — время, после которого гномы отсчитывали ночные часы, названный по имени одного из Лоуги’шаррок (мудреца), впервые обозначившего это время.) в Древдаген ворвались полчища Шадраака и Баругга, которые крушили все на своем пути. Обстоятельства битвы мне в деталях неизвестны, но факт остается фактом — с тех пор никто более не видел в долине гномов.
8 числа Шадраак возвратился с Кхумсар-шаком к подножию Багрового холма, потери в его отряде были большие, свыше четырех сотен орков, не считая полностью уничтоженный отряд Баругга, которые погибли при попытке преследовать царя гномов Стиггина в туннеле к Багровому холму. Таким образом, орки потеряли около 700 воинов, но таки добились своего — прервать поддержку осажденных извне.
Войска Шугдар приказал рассортировать на отборные и плохо вооруженные, при этом легко и плохо вооруженные должны были составить ударную силу при штурме, то есть максимально близко подойти к стенам Сэлириса (забавно, но до этого орки ни разу не сумели даже близко подойти к стенам! Прим. авт.) и обстрелять их из арбалетов и самострелов. Далее они должны были немного отойти назад для перезарядки оружия, но в это же время легковооруженные должны были забросать защитников крепости легкими дротиками и факелами с горящей паклей для организации пожара и паники внутри крепости. (Надо сказать, орки делали паклю из какой-то тягучей и чрезвычайно горючей смеси, которой пропитывали большие куски сукна, впоследствии наматывая их на длинные палки и закрепляя их на конце этих палок вымоченными в солоноватой воде ивовыми прутиками.) Вслед за этим первая волна должна была повторно обстрелять стены из арбалетов и дать дорогу второй волне, технитам. Техниты Колгрима должны были под массированным огнем первой волны проделать путь к самым стенам, установить лестницы и обложить сами стены хворостом, на случай если придется отступать, орки смогли бы поджечь хворост и тем самым причинить хоть какой-то вред укреплениям эльфов. Ну и к тому же падать со стен на вязанки с хворостом было гораздо безопаснее. Когда техниты закончат свою работу, они должны будут частью остаться у стен для ремонта лестниц, а частью отойти к нижестоящим катапультам. После этого первая волна должна выйти из-за щитов и пойти на штурм в то время, как третья волна стрелков сменит их за щитами. После получаса штурма планировалось, что ударят катапульты Колгрима, дабы внести хаос и беспорядок среди защитников, Колгрим предложил обрушить угловые башни, которые возвышались над склоном и позволяли вести обстрел позиций наступающих. Шугдар одобрил это предложение и добавил, что вслед за обстрелом и обрушением угловых башен на приступ пойдут орки четвертой волны — наиболее опытные и тяжеловооруженные воины, и вот потом пойдет он сам и его гвардия. Утро 9 дня было озарено багряным восходом.
Втайне от всех Тергур и его рейдеры спустились к подножию Багрового холма, там, где он омывается водами Амиры, и, установив огромную баллисту, заряженную большим дротиком, обстрелял навесной мост, соединявший Багровый холм с равниной вокруг горного форта графа Бродегара. Канаты, державшие мост на весу, не выдержали и лопнули, мост не опрокинуло правой частью вниз так, что теперь было уже невозможно ни перейти по мосту, ни доставить боеприпасы, ни чтобы то ни было еще. Горцы, увидав такое, впали в полное отчаяние, они были полностью отрезаны от эльфов, и выходили так, что теперь орки смогут просто-напросто перебить всех защитников по отдельности. Это была полная катастрофа! Тут же прозвучали боевые рожки орков, и трагедия в двух частях началась.
Трагедия, часть первая
Уже до полудня орки сумели подойти максимально близко к стенам и закрепиться у подножия Сэлириса. Обстрел не прекращался ни на минуту, тысячи или лучше сказать десятки тысяч стрел летели на головы эльфам и горцам. В первые минуты обстрела около сотни защитников были убиты или тяжело ранены. Против этого не помогали ни огромные камни, сбрасываемые со стен, ни тонкие эльфийские стрелы, поражавшие орков-арбалетчиков через прорези в осадных щитах. Вскоре Колгрим вопреки плану прорычал приказ об атаке катапультами, тяжелые камни, выпущенные из 12 катапульт, начали обрушивать одну угловую башню за другой, под руинами которых погибло еще немало отважных героев. Хильдэльв собрал своих сотников Элантира, Эмлота, Эраленда, Девлина, Дэстига и Енову, чтобы обсудить план обороны. Он предложил воспользоваться туннелями гномов и покинуть форт и уйти на соединение с людьми в долину Хориниса. На что Элантир ответствовал, что после того, как орки испортили мост, это практически невозможно. Енова ответила, что ее слуги уже наладили с помощью лебедок небольшое сообщение с тем холмом, на котором стоит горный форт, и что, воспользовавшись этими лебедками можно доставлять довольно большие грузы. Предаваясь спорам, лидеры эльфов умудрились проглядеть начавшийся второй этап штурма, установку штурмовых лестниц. Техниты Колгрима справились на славу, но не на славу защитников. Десятки орков полезли на стены, и только тогда опомнились эльфы и их лидеры. Эмлот, Эраленд и Девлин отправились руководить обороной стен тогда, как Енова и Хильдэльв взяли на себя подготовку к отступлению первой линии обороны во внутренний двор форта. Элантир занялся лазаретом и уходом за ранеными. Через полчаса после начала штурма как такового Шугдар, видя, какие большие потери несут орки в бою с опытными эльфийскими воинами, приказал трубить третью и четвертую волны. В эльфов полетели тяжелые арбалетные стрелы, а на стены пошли тяжеловооруженные «дхедины», орки в тяжелой вороненой броне Нордмарских всадников. И если в первые минуты эльфам удавалось не только сдерживать натиск орков, но даже наносить им весьма ощутимый урон, то после ввода Шугдаром элитных частей ситуация в корне изменилась. Потери в рядах эльфов возросли втрое. Легкие клинки эльфов просто не пробивали вороненую Нордмарскую броню, возгласы проклятий понеслись в окровавленное небо над холмом. Через полтора часа Эраленд отвел оставшихся в живых во внутренний город, Эмлот пал в бою на стенах, Девлин же сложил голову при отходе воинов Эраленда, защищая со своими лучниками отступление раненых.
К полудню орки подожгли внешние стены Сэлириса, а сами, привязав канаты за зубцы на стенах, начали ломать стены. Закат первого дня штурма показал, что зеленоглазых воинов стало на 600 меньше. И большинство из них погибло даже не в бою, а от ран, полученных от орочьего оружия и от обычной нехватки лечебного ухода и воды.
Трагедия, часть вторая
На следующий день Элантир пришел в комнату к Хильдэльву с новостями о том, что у него было видение, дурное видение. Хильдэльв внимательно его выслушал, но заметил, что видения, возможно, навеяны шаманами орков, искусных в черной магии и оккультных науках. О, если бы знал этот гордец, как прав окажется Элантир! О боги и всемогущий Иннос! С первыми лучами солнца 10 дня на Багровый холм обрушился огонь и потоки воспламененной серы. Летел Уэнлок, огненный дракон восточного храма Бельджара. Даже орки притихли, и не слышно было их рева и гогота на фоне отчаянных криков Сэлириса.
Деревянные постройки были объяты пламенем в какое-то мгновение, стены почернели от огня и кое-где, большие куски кладки начали вывалиться, в стенах появились огромные дыры. Люди и эльфы, выбегавшие из домов и крепостных сооружений, сгорали как соломинки. Паника и ужас царили в сердцах защитников форта, многие в надежде укрыться от огня дракона пытались перелезть через стены, где были немедленно изрублены, стоявшими под стенами, орочьими дозорами. Другие, не надеясь на спасение, бросались с обрыва в пропасть. Хильдэльв молнией перелетал из одного конца форта в другой, пытаясь взывать к воинам не паниковать, но его никто не слушал. Элантир спешно начал переправлять раненых на другой холм по двое и трое в корзине на лебедках. Енову после первого налета дракона никто более не видел. Часам к 11 утра Шугдар распорядился напасть на форт и его внутренний двор. Колгрим и Шадраак повели свои отряды на приступ, который по сути своей уже не был нужен, стены все равно никто уже даже не пытался оборонять. Все эльфы и горцы, оставшиеся в живых сгрудились у лебедок к спасительному другому холму владений графа Бродегара.
Трагедия, эпилог
Уэнлок, до того круживший высоко в небе над холмом, приметил, что все эльфы собрались у лебедок, начал потихоньку спускаться и решил пролететь, видимо, через пропасть вынырнуть прямо на самих эльфов и сжечь их своих пламенем. В том и была его роковая ошибка. Внизу, как я уже поминал, стоял младшего шамана Тергура Однорукого, который не прекращал обрушить мост окончательно, стреляя большими дротиками из баллисты, доставленной технитами Колгрима. И вот в тот миг, когда рейдеры Тергура выстрелили очередным дротиком, целясь в канаты моста, в пропасти показались могучие крылья Уэнлока. Все произошло в долю секунды. Дракон рухнул в воды Амиры, пронзенный большим копьем. А Тергур и его воины, предвидя всю ярость Шугдара, поспешили ретироваться и просто разбежались кто куда. Тергур последовал их примеру.
Пока суд да дело, Шадраак и Колгрим вошли во внутренний двор и проследовали дальше к мосту. Хильдэльв и Элантир, видя такой поворот, собрали всех своих воинов в некое подобие боевого порядка и приготовились дать последний бой.
Клинки пускали снопы искр и ломались друг о друга, в дымке пожарища был слышен, то ли скрежет метала, то ли скрежет зубов. По ветру летели куски шерсти и волос, слюна и пот. Землю устилали все новые жертвы, кровь сочилась по земле, ее было столько, что каменистая земля уже не могла впитать такое количество, и потому струйки крови перетекали в лужицы, лужицы образовывали ручейки, ручейки водопадами стекали в пропасть. На место каждого павшего вставали новые воины, и бой загорался с новой яростью и беспредельной злобой. Обоюдной ненавистью, переполняющей все окончание Багрового холма.
Приложение:
К рукописи приложен обрывок выцветшей ткани, о прежнем цвете которой можно только догадываться…
Красной краской полуразличимыми рунами начертано:
Встать, но упасть — снова!
Травы шумят ветром,
Криком заходятся совы,
Песни лежат пеплом
Руки в полете раскинуть,
Глаза закрывать постепенно,
Сердце — извлечь, вынуть,
Клекотом крикнуть — верно!
Элант..
Мой низложенный король взгляд на небо устремил,
За спиною двери замка скрежетали негодуя.
Птицы плакали в печали. «Будет, я же не тоскую:
Потерял свою корону, да и всех, кого любил,
Но, однажды, верю я, Солнце с запада вернется
И наполнит лица правдой, что вскипит в людской крови,
Изнутри взгляну вовнутрь, чтоб увидеть, что внутри:
Кто придет со мной обратно, в битве кто со мной сойдется…
Х…эл..в
Конец приложения
Утро следующего дня увидело. Собственно говоря, ничего оно не увидело. Там, где был мост, висели лишь обрывки канатов. Там, где еще вчера были эльфы, осталось лишь пепелище и багровый склон. Тела эльфов лежали неубранными. На копье эльфийского князя Хильдэльва, павшего в этом побоище, которое одиноко покачивалось, воткнутое острием в землю, на самом конце его древка сидела махонькая птичка и выводила бесконечно грустную трель, песню безысходности. На мотив этого щебета горцы сложили песню Эламар и Мирион Алькантир, вошедшую во все литературные сборники Ведлака. Тому свидетель я, мастер Дамарон.
После разгрома эльфов орки похоронили своих павших в большом кургане по среди внутреннего двора Сэлириса и стали готовиться к штурму горного форта. Бродегар пришел в полнейший ужас. Один с тремя сотнями воинов против нескольких тысяч разъяренных орков под руководством самого Шугдара! Было от чего прийти в отчаяние.
Между тем, мы запамятовали о Хоринисе и оркском флоте, посланном для блокирования города с моря. Тут я бы сказал, история невообразимым образом меняет свой ход. Читатель, должно быть, не ведает, но со стародавних времен остров Хоринис слыл излюбленным пристанищем различного рода пиратов, которые отсюда имели своей привычкой нападать на торговые корабли Дагды и Нордмара. И вот именно они, сами того не ведая, стали частью тех сил, которые спасли Хоринис от неминуемой гибели. В то время командовал ими некто капитан Гримм по прозвищу Грузный. Этот Гримм имел широкие интересы в области торговли государства Нордмар, а именно морские пути Нордмарского торгового флота проходили прямиком по северной оконечности Хориниса и далее на запад к Хиллору и Роису. Орки же своими галерами наводили ужас на Нордмарских торговцев, да такой, что те, бывало, месяцами не решались выходить в море. Сам Нордмарский военный флот сражался у стен Хиллора, пытаясь отразить новые высадки орков, спешивших под стены столицы Ведлака, потому защищать их было некому. Пираты в отличие от орков торговцев не убивали и даже последнее время не топили их кораблей, понимая, что глупо убивать курицу, несущую золотые яйца. И тут как назло явились орки и испортили и без того скверные дела пиратов Грима. Сказать, что Гримм был в гневе, не сказать ничего. Он был вне себя от ярости. Когда возле Хориниса появились три огромных боевых галеры орков, их капитан Гатлак-пак даже не представлял, какова будет его участь, впрочем, как и участь всех его моряков. Облепив этих гигантов на сотне мелких лодок и утлых рыбацких суденышках, пираты сумасшедшим натиском взяли галеры на абордаж, беспощадно вырезав все их команды. На своей флагманской шхуне «Поправший свет» Гримм приказал украсить борта из оркских черепов.
Действия пиратов, положившие начало конца нашествия орков в Тиморизине, еще были неизвестны защитникам Хориниса, когда с другой, Южной оконечности острова в его глубь направились герцог Камиан, канцлер Нордмара, и Йолар, генерал Варанта, с внушительным войском размером до десяти тысяч. (Надо упомянуть, что Варант по началу пытался всячески осложнить Ведлаку и Нордмару борьбу против орков, но после того, как Шихи Ведьмак совершил набег на восточные земли Варанта, разгромив войска королевского зятя Йолара, предел терпения регента Варанта был превышен. Варант вступил в войну на стороне Ведлака.) Йолар с Варантскими отрядами двинулся на Хоринис, а Камиан, бывший в родственных связях с кланом Девлина, поспешил на выручку эльфам.
Шихи, получивший донесения от своих охотников и следопытов о приближение гобхаров Варанта (gobhar — gobharta — тяжелая панцирная пехота), в ужасе осознал, что он рискует быть зажатым между жаждущими мщения Варантцами и его давнего знакомого Йолара, и фанатичными паладинами Валльянта. На горизонте замаячила мысль о полном истреблении его войска и его собственной незавидной участи. Шихи поспешил отобрать около 100 воинов и под предлогом разведки тайных проходов в город исчез в горах. Его войско осталось без командира, без сведений между молотом и наковальней. Их участь была горька. Сие событие вошло в историю под названием Весеннее избиение. В этой битве пало до двух тысяч орков и до тысячи людей.
Шугдар же, пребывавший в хорошем расположении духа после истребления эльфов, получил сведения об уничтожение флота и войска Шихи еще до прибытия Камиана. У Шугдара случился приступ бессильной ярости, из-за которой пострадал его сын, лишившийся обоих глаз. Шугдар опрокинул на него чан с кипятком, в котором должны были сварить пленных горцев в знак устрашения. Осознав бессмысленность и даже опасность продолжения осады, Шугдар снялся с лагеря со своими элитными дхединами отправился на север острова. Более его не видели. Говорят, однако же, что он еще долгое время после этих событий совершал набеги на владения Нордмара и Хракэ. Кхумсар-шак и оставшиеся орки поспешили укрыться в храмовом послении к югу от Багрового холма. Камиан прибыл на пепелище.
Свиток развернут весь
The entire contents of this web site are © 2002-2020 by Snowball Gothic Community. Portions are © 1995-2020 by Snowball Avalanche LLC. All rights reserved. Print version. При цитировании ссылка обязательна. По всем вопросам пишите на akmych@myrtana.ru. Version 2.3.0.